Последняя империя
Слухи о скорой смерти Российской Федерации, скорее всего, несколько преувеличены. И слава Богу.
Читать всю статью в PDF
Все материалы раздела "Политическая история"
Год назад, в феврале 2015-го, американское военно-аналитическое агентство Stratfor опубликовало очередной прогноз на ближайшие 10 лет. Весь следующий год прогноз вызывал немалый ажиотаж среди украинской патриотически настроенной публики. Дело в том, что агентство, известное своей близостью к ЦРУ, в своем докладе предположило скорый распад России. Польша, Венгрия и Румыния, по мнению Stratfor, скоро попытаются присоединить Украину и Белорусь, Карелия постарается вернуться в Финляндию, российский Дальний Восток переориентируется на Китай, Северный Кавказ просто отпадет, а прочие регионы получат автономность из-за ослабления центральной власти в Москве. Интернет тут же заполнили карты, иллюстрирующие грядущие перемены на политической карте Евразии.
Не умаляя масштаба сбора и глубины анализа информации, которые осуществляет американское агентство, надо заметить, что точность его прогнозов довольно сомнительна. Так 20 лет назад Stratfor утверждал, что не позднее 2005 года Россия соберет потерянные при распаде СССР части империи. В 2000 году агентство предсказало, что Россия будет продвигать свою армию к польской и румынской границам и попытается вернуть Балтию. А чтобы блокировать сопротивление США, вступит в союз с Китаем.
В 2003-м точка зрения Stratfor меняется на противоположную. Россия признается страной, «ослабленной экономически, политически и на международной арене, и в худшем случае страну ждут экономический коллапс и внутренняя нестабильность...» «Мы ошибались, - оправдывалось агентство в 2005 году, - считая, что русский народ обладает политической волей и лидерством».
Наступает 2010-й. Период дорогой нефти укрепляет Россию, и Stratfor снова меняет курс. «Возвращение Белоруссии и Украины в российскую сферу влияния произойдет в следующие пять лет» - заявляет глава агентства Джордж Фридман. За 20 лет существования Stratfor не смог предсказать ни один из системных политических кризисов 21 века: ни «цветные революции», ни «арабскую весну», ни «революцию достоинства», ни последовавшую за ней агрессию РФ против Украины и аннексию Крыма.
Прогнозы вообще, и политические, в частности, - дело неблагодарное. Ведь к сожалению или к счастью, мир значительно сложнее, чем самые замысловатые модели самых продвинутых аналитиков. Но мы можем изучать историю. Она, конечно, не предскажет, что и когда произойдет в будущем. Но некоторые гипотезы выдвинуть позволит.
Почему распад России маловероятен
Де-юре Российская империя прекратила свое существование в феврале 1917 года, после отречения Николая II. Но провозглашение российского государства республикой в сентябре 1917-го не изменило его имперского характера. Ведь империя – это не форма государственного правления, а способ существования государства, объединяющего многочисленные народы под сильной центральной властью. Древний Рим был империей при правлении Сената, военных диктаторов и монархов. Французская колониальная империя пережила на последнем веку бурную чересполосицу диктатур, монархий и республик. Германский райх с 1871 по 1945 гг. существовал как монархия, демократия и тоталитарная диктатура. Британская империя отлично совмещала демократические процедуры с мировой гегемонией.
Первая мировая война привела к краху четырех крупнейших «сухопутных» империй Евразии: Австро-Венгерской, Германской, Османской и Российской. Однако «крах» у каждой был особенным. Австро-Венгрия развалилась на части, превратившиеся в благополучные европейские государства. Турция, лишившись огромных окрестностей, постепенно оздоровилась и теперь является одним региональных лидеров Ближнего Востока. А ее бывшие провинции с тех пор переживают разлад и военные конфликты. Германия потеряла все заморские колонии, но почти без потерь сохранилась в европейских границах, чтобы после отречения кайзера довольно скоро восстановить имперские амбиции.
Территориальные потери России после Первой мировой оказались минимальны: Финляндия и восточная часть Польши. Но за сохранение территории большевики заплатили страшную цену: по самым скромным оценкам 10 миллионов погибли в гражданской войне и 2 миллиона эмигрировали из страны. Для сравнения: потери всех стран-участниц Первой мировой составили 20 миллионов человек.
Попытка Гитлера восстановить и расширить райх привели Германию к известному финалу. Таким образом, в 1945-м Советский Союз остался последней в истории человечества континентальной империей. А после того, как со своими колониями расстались Франция и Британия – вообще последней империей мира. Поэтому распад СССР был, сколько ни печалься о нем Владимир Путин, не крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, а естественным, хотя и запоздавшим на семь десятилетий процессом.
Что же дальше? Есть мнение, что естественный процесс распада Российской империи не завершен. Допустим. Но тогда стоит задуматься о том, каким образом этот распад может произойти. Что общего у всех распавшихся империй? Во-первых, как правило, от империи откалываются не столько территории, сколько группы населения, осознавшие себя единой политической общностью – нацией. И чаще всего такие нации формируются на основе этнической общности. Наиболее национально оформленные фрагменты – свои республики – СССР уже растерял. В Российской Федерации осталось очень мало субъектов с преобладанием нерусского этноса: это северокавказские республики (где сепаратистские настроения привели к двум чеченским войнам), Тыва и, возможно Татарстан. Татарстан не имеет выхода к внешней границе РФ. С кавказским сепаратизмом Россия худо-бедно научилась справляться. Впрочем, потеря Чечни и даже вместе с Дагестаном вряд ли станет для РФ катастрофой. Не говоря уже о потере Тывы (кто-нибудь знает, где это?).
Популярная идея о том, что какая-то часть России может захотеть независимости для того, чтобы перестать делиться доходами от недропользования или своей промышленности с центром и другими территориями, представляется смехотворной. По этой логике о своей независимости должны объявлять отдельные буровые и прибыльные заводы. Но на собственном трагическом примере мы видим, что государства не формируются в границах угольных бассейнов или промышленных агломераций. В Украине, имеющей собственную историю, формальный государственный статус и международную поддержку в качестве независимого государства, политическая нация складывается тяжело и противоречиво. Для значительной части граждан нашей страны отделение от России представляется трагической бессмыслицей. Что же можно говорить о потенциальных гражданах Уральской, Сибирской, Дальневосточной и т.п. фантастических республик?
При этом Российское государство, безусловно, наполнено множеством противоречий, в том числе территориальных и межнациональных. Но есть только одно противоречие, которое действительно может привести к краху России.
Говорят, что курды – крупнейший этнос мира, не имеющий своей государственности. Это не так. 130 миллионов русских не имели и не имеют своего национального государства. Современная Россия – многонациональная федерация. И если русские захотят получить государство русских – такое же, какое есть у англичан, французов, немцев, шведов, евреев, турок, украинцев – словом, у большинства крупных народов – это станет началом конца последней империи мира.
Понимая это, российские руководители не только умело заигрывают с русскими националистами, но и ведут против них сложную и безжалостную игру. Особенно «успешным» ее раундом стала война на Донбассе, позволившая «утилизировать» в боях и междоусобных стычках или, как минимум, взять под контроль самых боеспособных. Вербовка «ополченцев» также помогла ФСБ выявить все активные националистические структуры, решившие, что настало их новороссийское время. Наконец, агрессия против Украины помогла россиянам переболеть приступом национализма в «легкой» (с точки зрения России) форме. Так что, скорее всего, угроза национально-освободительной войны русских против всех остальных граждан РФ на какое-то время сведена к минимуму.
Говорят, что есть еще одно основание считать расчленение России возможным: интересы других стран. Мол, Китай с Японией ждут не дождутся, чтобы поделить между собой Сибирь и Дальний восток. А США спят и видят раздробление России на десяток подконтрольных им «улусов». Но если мы посмотрим на окружающий мир, то увидим, что реальные государства давно не ведут себя так, как им предрекает в своих прогнозах Stratfor и некоторые «горячие головы» в Фейсбуке.
Даже оккупировав Ирак, США не сделали его своим новым штатом, несмотря на все нефтяные запасы этой страны. Развалившуюся Югославию соседи не стали обгладывать по краям, как в свое время случилось с Австро-Венгрией. Китай, якобы мечтающий о новых территориях, не оккупировал пустующие степи Монголии. Уже 30 лет прошло с момента последнего вооруженного конфликта европейской страны за земли (когда Британия немножко повоевала с Аргентиной за Фолклендские острова).
В отличие от отдельных военных стратегов и отставных полковников КГБ, капиталистический мир довольно давно перестал бороться за квадратные километры. Глобализованная экономика не просто предлагает, а требует применять другие инструменты геополитического влияния. Государства теперь не покоряют – в них проникают. Интернациональные инвестиции, международные проекты, активы зарубежных компаний – вот что готовит мир для «покорения» Российской Федерации, как только она устанет от патерналистского авторитарного правления.
Так что никому из серьезных игроков не интересен распад России. Это слишком опасно, слишком хлопотно и совершенно не прибыльно. Распад Сирии уже стал кошмаром для Европы, а в сравнении с распадом России сирийские проблемы покажутся всем легким насморком. Поэтому весь мир (и, в первую очередь Украина и другие непосредственные соседи РФ) сделают все возможное, чтобы предотвратить распад последней империи.
Итак, на территории России сейчас нет политических наций, способных бороться за свою независимость так, чтобы привести к расколу страны. Нет и внешних игроков, которые бы хотели и могли организовать разделение России на несколько государств. Каковы же тогда цели чрезвычайного экономического и правового давления, оказываемого на РФ? И каковы его возможные последствия?
Почему Путин не боится санкций
В ХХ веке у России-СССР было два коротких периода, когда последняя империя была мила Западу: индустриализация 30-х годов и «лихие 90-е». В эти годы ослабленная внутренними проблемами страна забывала о своей экспансионистской природе, прекращала конфронтировать с Европой и США и охотно принимала внешнюю помощь. Такая Россия – мирная, лояльная – и является целью политики ее «западных партнеров».
К сожалению, не только советская, но и вся предшествующая история говорит о том, что мила Россия только когда слаба. Это не только ее особенность. В книге «Петро-агрессия: когда нефть вызывает войну» Джефф Д. Колган исследует математическую связь между размером нефтяной ренты и агрессивностью государств. У такой связи вполне понятные основания: если в «обычных» странах правительство распоряжается только тем, что может отобрать у своих граждан в виде налогов, то в случае стран, живущих полезными ископаемыми, государственный аппарат начинает распоряжаться огромными богатствами непосредственно. Это развращает чиновников и толкает их на решения любых проблем деньгами или купленными за деньги силой.
Собственно, все санкционные усилия и структурные изменения в энергетической сфере были направлены на то, чтобы не просто наказать российских агрессоров, но и лишить их в перспективе ресурсов, достаточных для внешней экспансии. Невероятный обвал цен на нефть стал для Запада в этом смысле всего лишь неожиданным и приятным сюрпризом.
Но обратите внимание, российский власти не просто игнорировали, а словно бы провоцировали и даже усиливали западные санкции встречными. Все эти раздавленные бульдозерами сыры с гусями – не только и не столько пиар-ход правительства РФ, сколько элемент далеко идущей стратегии, для реализации которой западные санкции исключительно полезны. Имя этой стратегии – автаркия.
Примеров государств, проводивших политику автаркии, то есть экономической и политической самоизоляции, история знает довольно много. Самой удивительной, наверное, была автаркия Албании: сталинистский режим Энвера Ходжи, рассорившись со всеми социалистическими странами, сначала 20 лет поддерживал экономические отношения только с Китаем, а затем на 7 лет страна как бы вовсе исчезла для всего мира. После падения режима Ходжи выяснилось, что из 3 миллионов албанцев почти миллион служил в армии и полиции, 1,2 миллиона сидели в тюрьмах и лагерях, а остальные, хоть и оставались на свободе, жили за чертой бедности. В еще худшей ситуации находится до сих пор население Северной Кореи, поддерживающей минимальные связи с внешним миром.
Стремление к экономической изоляции – не исключительно коммунистическая причуда. В начале 60-х аргентинский экономист Рауль Пребиш разработал концепцию импортозамещения, призванную не только ослабить зависимость Аргентины от поставок высокотехнологической продукции, но и дать толчок развитию национальной экономики. И президент Хуан Перон начал четвертьвековой эксперимент, который к сожалению аргентинцев привел к противоположным результатам, от которых экономика страны не может оправиться до сих пор.
Примеров экономически успешных автаркий история ХХ века не знает. Но чем крупнее страна, тем легче ей организовать пусть убогий, но самодостаточный внутренний рынок. Но самое главное – режим изоляции, в том числе информационной, позволяет диктаторам (а в случае с Северной Кореей уже целой династии диктаторов) удерживать народ в течение длительного срока в повиновении.
Российское руководство давно задумалось о том, как жить и править в условиях снижения доходов от нефтедобычи. Пока нефтегазовые доллары льются рекой, ими можно заливать любые социальные проблемы, оперировать как дубиной во внешней политике и еще останется на олимпиады и дворцы для больших начальников. Однако огромное подземное богатство в условиях открытого рынка угнетает весь остальной бизнес: экономика нефтеносной страны почти всегда болеет так называемой «голландской болезнью». Как заставить бизнес производить, к примеру, шпингалеты, если всех толковых менеджеров гигантскими зарплатами перекупает сырьевой сектор, а в Таиланде люди готовы производить такие шпингалеты за месячную зарплату, которую средний москвич за вечер оставляет в пивной?
В результате Россия оказалась в жесткой зависимости от импорта и зарубежных технологий. Сегодня почти 50% российского импорта составляют машины, оборудование и транспортные средства. 95% вычислительной техники РФ покупает за рубежом. Притчей во языцех стала угроза паралича страны в результате отказа Microsoft и Google от обслуживания своих программных продуктов на ее территории.
Собственно, у «коллективного Путина» было всего два варианта: либерализация экономики и политики или диктатура. Казалось бы, либерализация сулила медленное и приятное встраивание новой российской элиты в международный истеблишмент – так же, как в него встраивались американские нувориши XIX века. Но в отличие от рокфеллеров и морганов, «коллективный Путин» не умеет строить бизнес. Правящим классом пост-советской России стало чиновничество, живущее исключительно за счет «распила» и «отката». Либерализация экономики неминуемо потребовала бы ослабления государственного вмешательства в нее, защиты прав инвесторов и собственников. А это – настоящий подрыв основ государственности.
Альтернатива – усиление контроля над обществом и изоляция национальной экономики от мировой. Такая изоляция, которая вынудит экономику производить шпингалеты, но при этом не потребует демонтажа феодальной системы, выстроенной кооперативом «Озеро». Однако для такого действительно резкого поворота нужны были особые, чрезвычайные основания.
Пик колебаний высших властей между двумя направлениями развития пришелся на последний год президентства Дмитрия Медведева. Неготовность одних делаться «персонами нон грато» в Куршавеле и категорический отказ других поддержать даже самые деликатные либеральные реформы привели к возврату на кремлевский трон «раба на галерах», который должен был продлить баланс между силовиками и западниками – не только в верхах, но и в народе. Но «белоленточные» митинги и «Марш миллионов» на Болотной площади, а главное – позиция Запада, в очередной раз, по мнению Путина, начавшего раскачивать под ним кресло, разрушили этот зыбкий баланс. Сил для открытой борьбы с Западом, какую вел СССР, у России не было. Но были ресурсы для большой ссоры, которая должна была дать повод для опускания нового железного занавеса.
Наверное, нет нужды перечислять всю последовательность изоляционистских шагов, которые прошла Россия за последние три года под прикрытием мифа о западной агрессии и под девизом импортозамещения. Да, в высокотехнологических отраслях попытки автономизации заканчивались скорее анекдотами, чем появлением «национальных» продуктов. Российский поисковик «Спутник», что называется, «не взлетел». Попытка создать конкурента планшету iPad провалилась. Анонсированная национальная операционная система для мобильных телефонов оказалась всего лишь адаптацией программного обеспечения финских разработчиков. Микропроцессор «Эльбрус» получился в 4 раза дороже и в 7 раз менее производительным, чем аналог от Intel. А созданный на его основе ноутбук весит 10 кг.
Но это вовсе не говорит о том, что Россия не сможет если не отказаться от импорта, то в значительной степени сократить зависимость от зарубежья. Советский Союз, бывший также почти полной автаркией, умел выкручиваться из таких ситуаций. Какие-то технологии разрабатывали сами, какие-то покупали, остальные крали или брали силой. Да, советский автопром, кибернетика и электроника отставали от капиталистических отраслей на 10-15 лет. Да, дорога в космос была выложена трупами. Но 200 миллионов советских людей, не знавших ни других автомобилей, ни правды об освоении космоса, гордились своей страной и были счастливы, отстояв в очереди, приобрести то, что им могла предложить отечественная промышленность.
Так насколько значительное падение уровня жизни может перенести российское общество? Когда, как нынче модно говорить, «холодильник победит телевизор»? Давайте оглянемся в недавнее прошлое. Михаил Горбачев допустил обвальный продуктовый дефицит, а затем – скачкообразный трехкратный рост цен, сопровождавшийся грабительской денежной реформой. И что же? В стране началась всеобщая забастовка? Прошли митинги протеста? – нет. Затем Борис Ельцин запустил процесс, названный впоследствии «лихие 90-е». Чем это для него обернулось? В 96-м его снова избрали президентом. В 98-м Россия переживает дефолт, обвал валютного курса, банкротство ведущих банков, резкое снижение уровня жизни. А меньше, чем через год, Ельцин представляет публике своего преемника, и тот без малейших проблем усаживается в Кремле.
Проходит еще 15 лет. И вот поколение, родившееся при Ельцине и Путине, вместе со своими бабками и дедками, помнящими Сталина, снова как один готовы терпеть лишения. Да не на словах: поразительный социальный эксперимент, поставленный Путиным в Крыму, продемонстрировал, насколько холодильник слабее телевизора.
Пережили изобилие, переживем и голод
13-15 января в Москве прошел Гайдаровский форум – крупнейшая дискуссионная площадка России по экономическим вопросам. Новый год РФ встречает не в лучшем положении. Ее экономика падала в прошлом году и, по оценкам экспертов, будет падать и в следующем. Курс рубля худший с момента дефолта 98 года. Агентство Bloomberg включило Россию в пятерку самых бесперспективных экономик мира. «Мы проиграли конкуренцию, надо честно сказать, - заявил глава Сбербанка Герман Греф. - И это технологическое порабощение. Страны и люди, которые сумели адаптироваться вовремя и проинвестировать в это, они победители сегодня. Страны, которые не успели адаптировать собственную экономику и всю социальную систему, и все институты, они будут очень сильно проигрывать. И разрыв будет, к сожалению, значительно больше, чем в ходе прошлой индустриальной революции».
А что же члены правительства, выступавшие на форуме? Премьер Дмитрий Медведев не подал в отставку и даже не заикнулся о роли правительства в сложившемся положении. Виноватыми в падении экономики оказались падающая нефть и, разумеется, влияние Запада. «Ситуация в экономике хотя и непростая, но управляемая, - сказал среди прочего Медведев. - Нам удалось в определенной степени смягчить влияния внешних шоков. Западные партнеры действуют против России нерыночными, политическими методами. Нужно приготовиться к худшему сценарию. Базовый принцип нашей политики должен остаться прежним - жить надо по средствам». Члены правительства рассуждали о необходимости 10%-го сокращения бюджета и посчитали, что худшее, что ожидает страну – всего лишь повторение кризиса 98-го. «Наверное, мы (правительство РФ), как все нормальные действующие люди в реальных условиях, совершаем ошибки. Но нам говорят, что, анализируя нашу деятельность за весь 2015 год, правительство не совершило ни одной крупной ошибки», — заявил на форуме первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов.
Судя по всему, россиянам предложат в очередной раз затянуть пояса, и терпеливо ждать, когда отечественная промышленность наладит выпуск мобильных телефонов по корейской лицензии десятилетней давности, автомобилей «Рено» стоковых моделей для стран третьего мира и оригинальных ноутбуков весом в 10 кг. По телевизору им будут рассказывать о катастрофическом падении экономики Китая, о грядущем банкротстве США и непрекращающемся кризисе в Европе. Трудно предположить, как долго Россия сможет поддерживать внутреннюю стабильность, разрабатывая национальный интернет, смартфон и альтернативу Макдоналдсу. Ясно одно: характер и темпы развития современных технологий таковы, что исключая страну из глобального рынка, невозможно будет не скатиться к северокорейскому уровню жизни.
…11 апреля 1985 года Энвер Ходжа умер от кровоизлияния в мозг. 5 лет спустя Албания отказалась от однопартийной системы, а в 1992-м бывшая правящая социалистическая партия проиграла выборы. Некоторое время в Албании проходили столкновения сторонников и противников мертвого диктатора. Экономика переживала заметные трудности, и пожилые албанцы вздыхали: «При Энвере был порядок…». Сегодня аграрная Албания – по-прежнему одна из беднейших стран Европы с ВВП около $5 тыс. на душу населения. И это чуть больше, чем у промышленной Украины.
Историческая миссия Украины
Украина, номинально отделившаяся от Империи в 1991 году, 23 года фактически продолжала жить по законам и в орбите бывшей метрополии. Метрополия покупала лояльность колоний, включая их в систему распределения своих нефтегазовых доходов. А после перелома представлений российского руководства о путях развития страны, политическая верхушка Украины также начала метаться между трудной интеграцией в мировую экономику и уютным окукливанием в Таможенном союзе. Но, как видим, выбор этот был изначально ложный.
Возможно, поначалу было бы утешительно присоединиться к клубу экономических аутсайдеров. Метрополия поддерживала бы Украину на системе искусственного жизнеобеспечения, постепенно проникая во все критические элементы инфраструктуры. Но потом нефть все равно упала бы – это не зависит от вхождения Украины в ТС или ассоциацию с ЕС – и российский бюджет начал бы «затягивать пояса». В том числе и у своих стран-сателлитов.
С другой стороны, т.н. «европейский выбор» не гарантирует стране преуспевания. Ассоциация с ЕС и даже членство в нем создают возможности. Но пользуются ими бывшие восточноевропейские окраины советской империи по-разному (впрочем, в Таможенный союз никто из них не попросился). Только от украинцев зависит, останется ли наша страна надолго огромной аграрно-сырьевой Албанией на задворках Европы или найдет достойное место в международном разделении труда. И если это произойдет, Украина может стать для российской империи тем же, чем в свое время стали США для империи британской.
50 лет борьбы, 2 кровопролитные войны и глобальную экономическую блокаду пережила североамериканская колония Великобритании ради обретения независимости. Потеря крупнейшей колонии настолько потрясло британское правительство, что оно инициировало добровольное ослабление роли центральной власти в жизни провинций империи. В ее составе появились доминионы – фактически независимые государства, образовавшие затем добровольное Содружество наций, известное под названием «британское содружество». Так успех крупнейшей колонии, добившейся независимости, привел к практически безболезненному демонтажу крупнейшей империи мира. Возможно, от успеха Украины зависит то, насколько безболезненным окажется демонтаж и последней в мире империи.