Мифы модернизации

Статья с некоторыми сокращениями была опубликована в журнале "Фокус" 3 июня 2016 года. PDF здесь.

Все материалы раздела "Политическая история"

Все заметки про историю бизнеса

Теория зависимости

Великая депрессия, разразившаяся в США в 1929-м, аукнулась и торговым партнерам Штатов. Среди пострадавших оказались страны Латинской Америки. Экспорт зерна и мяса из Аргентины, кофе из Бразилии обвалился за год почти до нулевых отметок. Избыток предложения привел к падению цен, фермеров накрыла волна банкротств. В эти годы помощник министра финансов Аргентины Рауль Пребиш обратил внимание на то, что цены на товары, импортируемые в Аргентину из индустриально развитых стран, упали не так сильно, как цены на минеральное сырье и сельскохозяйственную продукцию, которые экспортировала Аргентина. Скоро талантливый экономист стал директором аргентинского центробанка и продолжил изучать статистику международной торговли. В 1949-м Рауль Пребиш и независимо от него британский экономист Ханс Зингер публикуют статьи, ставшие основой прославившей их «гипотезы Пребиша-Зингера».

Согласно этой гипотезе не только в ходе экономических кризисов, но и вообще с течением времени сырье дешевеет относительно продукции перерабатывающей промышленности.  Гипотеза была подтверждена только в 2013 году, когда МВФ опубликовал результаты исследований рынков сырья с 1650 года (см. рис.).

В 1950-м Пребиш (в это время уже исполнительный секретарь экономической комиссии ООН для стран Латинской Америки – ЭКЛА) публикует свой главный научный труд, положивший начало т.н. «теории зависимости». Речь шла о зависимость слаборазвитых стран от промышленных центров Европы и Северной Америки. Пребиш и его теория утверждали, что экономические отношения «центра» и «периферии» организованы так, чтобы бедные периферийные страны продолжали беднеть, а их ресурсы и капиталы в результате обмена сырья на высокотехнологическую продукцию перетекают в богатые страны «центра».

«Россия — самодостаточная страна, которая вполне может сама себя обеспечить». Николай Патрушев, Секретарь Совбеза РФ	«Соединитесь с миром. У вас могут быть все ресурсы мира, но у вас все равно нет всех идей и всех лучших продуктов, всех услуг и изобретений». Ли Куан Ю, премьер-министр Республики Сингапур с 1959 по 1990 гг.

 

Теория зависимости Пребиша тут же была подхвачена экономистами «периферии», особенно левого толка. Еще бы: она отлично объясняла населению «развивающихся стран» причины отставания их экономик и низкого уровня жизни. Пребиш предлагал и решение проблемы: индустриализацию, основанную на импортозамещении.

Из первого мира – в третий

Реализовывать концепцию Пребиша взялись и на его родине – Аргентине, и в соседней Бразилии. Бразильские правительства – независимо от того, были они диктаторскими или демократическими – в течение 60-70-х годов развернули масштабнейшую программу модернизации экономики. Государство вкладывало огромные средства в развитие инфраструктуры и средств производства. Различными способами государство стимулировало и инвестиционную активность, и потребление. Аналогичные, хотя и не такие масштабные преобразования осуществляла и соседняя Аргентина.

В результате за пять лет, 1967-1973, Бразилия совершила, как тогда говорили, «полет тропической кометы», взлетев по ВВП с 28-го на 8-е место в мире. Бразилия наладила производство автомобилей, тракторов, двигателей, станков, энергетического оборудования, теле-радиоаппаратуры и даже запустила программу национального производства компьютеров и начала освоение космоса. При этом доля экспорта в ВВП Бразилии оставалась с 50-х неизменной – около 9%. То есть практически весь «полет кометы» обеспечивался внутренним рынком.

Цена такого стремительного роста скоро определилась: $100 млрд. Таким оказался внешний долг Бразилии к 1980 году. А сама Бразилия вместе с Аргентиной и Мексикой возглавили список крупнейших стран-должников. Долги обернулись гиперинфляцией (10-кратный рост цен в 1994-м), заоблачными кредитными ставками и двузначным спадом во всех отраслях промышленности.

Не менее драматически развивалась ситуация в соседней Аргентине. Если Бразилия какое-то время накачивала экономику за счет долгов, то Аргентина уже с 60-х неуклонно отставала от темпов развития остального мира. В начале ХХ века богатейшая страна Латинской Америки вдвое превосходила по ВВП Италию, а по уровню ВВП на душу населения соответствовала Германии и Франции. Экономические эксперименты привели к тому, что к концу века ВВП страны стало втрое меньше итальянского.

ВВП на душу населения Аргентины (постоянные доллары, 2005) относительно мирового уровня. Источник: Всемирный банк

Раулю Пребишу понадобилось 25 лет, чтобы признать: индустриализация на основе импортозамещения привела к провальным результатам. «Надежды на то, что, получая передовую технологию из «центров», страны Латинской Америки сделают скачок в экономическом развитии, не оправдались, - заявил он на сессии ЭКЛА в 1986 году. - Блага от структурных изменений в еще большей степени сконцентрировались в высших слоях, что привело к росту расточительного потребления и ухудшило возможности накопления капитала».

 

Ли Куан Ю о теории зависимости

«Общепринятой мудростью экономистов того времени,  было то, что транснациональные корпорации считались эксплуататорами дешевой земли, труда и сырья. Эта «школа зависимости» доказывала, что корпорации продолжали политику колониальной эксплуатации, которая обрекала развивающиеся страны продавать сырье развитым странам и закупать у них товары, чтобы эксплуатировать народы и держать их в отсталости. Многие лидеры стран «третьего мира» верили этой теории колониальной эксплуатации, но меня она не впечатляла».

 

Поражение концепции автономизации в Латинской Америке не остудили пыл левых экономистов. Вину за случившееся они снова возложили на империализм и неоколониализм. Так, директор Форума третьего мира Самир Амин утверждает, что монопольный контроль над передовыми технологиями, оружием массового поражения и средствами массовой информации позволяет Европе, США и Японии принуждать страны третьего мира к сельскохозяйственному труду и добыче полезных ископаемых. Единственный вариант противодействия пагубному влиянию Запада Амин называет «déconnexion», то есть отключение, изоляция от международных экономических центров – по примеру Советского Союза.

Похоже, что в последнее время сторонниками идей Амина стало и правительство РФ. «Итерация [стратегии национальной безопасности РФ] 2015 года является декларацией изоляционизма, оборонительных намерений, - пишет в Bloomberg обозреватель Леонид Бершидский. – Нет надежды, что Путин планирует бороться с экономическими проблемами России, делая свою страну более доступной для иностранного капитала или углубляя ее интеграцию в глобальные рынки; нет, он планирует продолжать двигаться в противоположном направлении». И в Украине, формально выбравшей путь европейской интеграции, тем не менее, не стихают дискуссии о вреде свободной торговли.

Но то, что простительно Самиру Амиру – его взгляды формировались в 60-х годах прошлого века – не может не удивлять в 10-х годах текущего. Дело в том, что уже полвека назад идеи экономического изоляционизма были опровергнуты, причем на практике.

Из третьего мира – в первый

Речь идет, разумеется, о т.н. «азиатских тиграх» - Южной Корее, Тайване, Гонконге и Сингапуре, которые с середины 60-х и до последнего времени демонстрировали феноменальный экономический рост.

К моменту разделения Кореи по 38 параллели, в те самые годы, когда Рауль Пребиш прославился своей теорией зависимости и концепцией импортозамещения, Корея числилась среди беднейших стран мира. ВВП на душу населения не превышало $100. Полвека спустя, в 1994 году, когда Бразилия переживала пик последствий политики импортозамещения, Южная Корея вошла в разряд высокоразвитых стран, производя ВВП на душу на селения более $30 000. Вровень с Республикой Корея развивались экономики двух других «тигров». А Сингапур по темпам роста экономики даже опережал «коллег», и по ВВП на душу населения сейчас входит в топ-10 стран мира.

Что же объединяет успешных «тигров» и отличает их от латиноамериканских неудачников? Ответ на этот вопрос, скорее всего огорчит украинских либералов.

Как ни удивительно – не демократия и не гражданское общество. Во всех государствах-«тиграх» бурный рост состоялся при авторитарном правлении, прозванном «диктатурой развития». Демократизация в Южной Корее началась только тогда, когда в результате роста экономики в стране сформировался массовый образованный средний класс. Первый гражданский президент в Республике Корея после 30-летнего правления военных был избран только в 1994 году. На Тайване военное положение длилось с 1949 по 1987 год, а оппозиция впервые допущена к выборам в 1989-м.

 

Об отношении корейцев к коррупции говорит популярный корейский анекдот.

Приезжает в Корею африканская правительственная делегация, и корейский министр приглашает африканского коллегу на ужин к себе домой. Африканский министр спрашивает его: «Как вы, господин Ким, на вашу скромную зарплату построили такой особняк?» Тот отвечает: «Видите мост за окном? Десять процентов!» Через некоторое время корейский министр оказывается в гостях у того же африканского министра, который живет в сказочном дворце. Кореец спрашивает: «Как вы построили такой дворец?» Африканский министр: «Видите мост за окном?» Озадаченный корейский министр: «Нет, я не вижу там никакого моста». Африканский министр: «Именно. 100 процентов!»

 

«Для создания открытой политической конкуренции и свободных СМИ нужно, чтобы 40–50% населения принадлежали к среднему классу, т. е. имели доход выше $5000 в месяц и были хорошо образованны, - сказал в 2005-м в интервью «Ведомостям» президент Сингапура Ли Куан Ю. - Взять, например, Филиппины. Там не было среднего класса. Образованные люди с нормальным доходом составляли около 15% населения, может быть, 20%. Свободная пресса? Да! Полный беспорядок и скандалы. Кого они выбирают? Жуликов. Актеров. Герои киноэкрана становятся президентами. И ведут себя так, будто все еще находятся на экране. Полная катастрофа!»

При этом в Латинской Америке провальную политику изоляции поддерживали и диктатуры, и демократически избранные власти, сменявшие друг друга на протяжении всего 20 века.

Едва не основной причиной провалов латиноамериканских экономик объявляют активную роль государства. Однако в случае с азиатскими государствами вмешательство властей в экономику оказалось вовсе не пагубным.

В Южной Корее все финансово-промышленные группы, т.н. чеболи, обеспечивающие до половины ВВП страны, создавались по решению государства, под государственным контролем и при государственной поддержке. Крупнейшая в Азии инвестиционная компания Temasek Holdings принадлежит государству Сингапур, ее гендиректор – жена действующего премьер-министра страны. Уместно будет упомянуть здесь еще одну азиатскую экономику, стартовавшую на 20 лет позже «тигров», но играющую теперь первую скрипку на мировой арене. Китайский фантастический рост в 90-х и нулевых годах происходил в условиях коммунистической диктатуры, под полным государственным контролем и, к тому же, с грандиозными коррупционными скандалами.

 

Динамика ВВП Южной Кореи

Борьба с коррупцией не стала главным драйвером роста и других азиатских экономик. В Украине популярно высказывание Ли Кван Ю о том, что ему нужно было посадить двух друзей, чтобы победить коррупцию. Действительно, известно о масштабных преследованиях взяточников в государствах Восточной Азии. Но это говорит и о фактическом размахе коррупции. Так в 2013-м по обвинению во взяточничестве к 2 годам заключения был приговорен родной брат президента Южной Кореи. По оценкам экспертов, в Китае на откаты, называемые там «связями с общественностью», бизнес тратит от 10% до 30% доходов. В рейтинге кумовского капитализма, составленном журналом Economist в 2014 году, в первой пятерке соседствуют Россия, Украина, Гонконг и Сингапур.

Итак, демократия, частная инициатива и даже «нулевая толерантность» к коррупции не входят в рецепт азиатского преуспевания. Похоже, что успех азиатских экономик и провал латиноамериканских определяются другими условиями.

Секретный рецепт

«Дешевый и надежный воздушный и морской транспорт, - пишет Ли Куан Ю в книге «Из третьего мира – в первый»,  - сделали возможным перемещение отраслей промышленности в новые страны, если только их население было достаточно дисциплинированным и способным к обучению, чтобы работать на новом оборудовании, а также имелось устойчивое и эффективное правительство, которое могло поддерживать стабильные условия работы для иностранных предпринимателей. Нашим кредо было: либо производить товары и оказывать услуги дешевле и лучше, чем кто-либо другой, либо погибнуть».

Все успешные азиатские экономики были построены не на изоляции, но на максимальной интеграции в международный рынок и ориентации на экспорт. Оказалось, что для тех, кто готов работать дешевле и лучше, чем кто-либо другой, мировой рынок оказывается океаном возможностей, а страшные корпорации, которыми сторонники теории зависимости пугали народы развивающихся стран, - надежными союзниками.

Государства, выбравшее стратегию импортозамещения, обладали для ее реализации всего несколькими инструментами. Во-первых, это высокие таможенные пошлины на импорт, которые позволяли внутренним производителям держать высокие цены, финансируя свою неэффективность из кармана соотечественников. Во-вторых, это государственные дотации, которые перераспределяли национальное богатство в карманы «импортозаместителей». И, третье, - государственное производство, не могущее обанкротиться, а потому заведомо склонное к убыткам. Все эти последствия борьбы с империализмом Латинская Америка получила в полной мере.

Вторая составляющая успеха азиатских «тигров» – минимальные социальные обязательства государства. Производить не только лучше, но и дешевле означало работу за мизерную зарплату, по 12-14 часов и зачастую без выходных. «Сама идея использования дешёвой рабочей силы, - рассказывает профессор университета Кукмин (Сеул) Андрей Ланьков, - предусматривала весьма бесцеремонное подавление рабочего движения». К примеру, в Гонконге ограничение рабочего времени – 60 часов в неделю – было введено только в 1958 году, а 40-часовой рабочая неделя стала только к концу 70-х.

В Латинской Америке, напротив, с 40-х годов прошлого века бал правил социал-популизм. «Отдайте народу, в особенности рабочим, все, что можно, - писал президент Аргентины Хуан Перон в 1953 президенту Чили. - Когда Вам покажется, что Вы уже отдали слишком много, отдайте больше. Вы увидите результаты. Все будут стараться напугать Вас призраком экономического коллапса. Но это все ложь. Нет ничего более эластичного, чем экономика, которой все так боятся, потому что никто ее не понимает».

Понимание экономики в духе Перона привело к тому, что социал-популистский режим по словам латиноамериканского писателя Марио Варгас Льоса превратился в «бюрократизированное и замученное законами государство, которое считает, что распределять национальное богатство важнее, чем его производить». Примечательно и то, что социал-популизм привел к нарастающему со временем имущественному неравенству. Тогда как азиатский «социал-дарвинизм» обеспечил постепенное выравнивание доходов и развитие среднего класса.

Последний пункт, отделяющий успешные страны от проблемных – политическая стабильность. Ли Куан Ю безраздельно правил в Сингапуре с 1959 по 1990 год и до самой смерти 23 марта 2015 года оставался самым влиятельным человеком в стране. Чан Кайши возглавлял Тайвань 25 лет, до смерти в 1975-м, после чего власть перешла к его вице-президенту, а затем – к сыну, правившему также до самой смерти в 1988-м.

История латиноамериканских государств в ХХ веке, напротив, - история бурной борьбы за власть. Так упомянутый выше Хуан Перон, придя к власти в Аргентине путем военного путча в 1943-м, был свергнут другими путчистами в 1955-м. После 30 лет правления военной хунты Перон снова пришел к власти, но вскоре умер, передав бразды правления своей жене, которую свергла очередная хунта. В 1983-м, наконец, в стране прошли демократические выборы, на которых победили радикальные демократы, начавшие радикально сокращать государственные расходы. Но скоро президентом стал последователь популиста Перона, и затем власть левых популистов длилась более 20 лет, до 10 декабря 2015 года, когда на президентских выборах победил правоцентрист.

Неутешительные итоги

Итак, вот рецепт модернизации «по-азиатски»: максимальная интеграция с мировой экономикой, экспортная ориентация промышленности, политическая стабильность и минимальные социальные обязательства государства. Борьба с коррупцией важна, но не является определяющим условием. Государство может играть активную роль в стимулировании экономики. Демократия возможна после появления большого образованного среднего класса.

Украина нуждается в модернизации не меньше, чем сырьевые экономики Аргентины и Бразилии 100 лет назад и почти так же, как молодые азиатские государства после Второй мировой. Дело в том, что советское наследство – тяжелая промышленность – почти полностью «проедено»: износ основных фондов предприятий составляет более 70%. Высокотехнологические производства не появляются. Как совместить модернизацию такого масштаба с поддержанием высоких социальных стандартов и острой внутриполитической борьбой – вот вопрос, который даже не рассматривали в Азии, и на который в Латинской Америке за 100 лет так и не смогли найти ответа.